Я познакомился с Борисом Иеремиевичем Веркиным в 1960 году (он нашел меня среди выпускников кафедры физики Харьковского университета). Это был первый год создания харьковского Физико-технического института низких температур. Практически сразу после зачисления он дал мне, как первому штатному теоретику ФТИНТ, задание: посетить Всесоюзную конференцию по физике элементарных частиц в г. Ужгороде («Вы полетите на самолете в Ужгород. Вы когда-нибудь летали на самолете?» — «Нет». — «Ну, вот и хорошо, познакомитесь с аэродинамикой. Чем Вы хотите заниматься в ФТИНТ?» — «Еще не знаю». — «Ничего, специальность нашего института — физика твердого тела при низких температурах. Здесь сейчас доминирует идеология квазичастиц, созданная московским академиком Ландау и развитая в применении к металлам ведущим харьковским теоретиком И.М. Лифшицем. Элементарные частицы и квазичастицы могут иметь много общего»). Оказалось, что это действительно так.

В Ужгороде я впервые узнал, что такое «эффект Ааронова—Бо-ма». Он так не назывался в то время и вызывал длительные научные дискуссии и споры. Спустя некоторое время, когда эффект Ааронова—Бома был уже хорошо понят и подтвержден экспериментально, я обнаружил, что это явление имеет интересные следствия: в металлическом кольце очень малого размера (менее 1 микрона) ааронов-бомовский поток магнитного поля при отсутствии электрического поля вызывает незатухающий (персистентный) ток, даже если металл, из которого сделано это кольцо, не является сверхпроводником. Эта работа была опубликована в 1970 году и представлена на семинаре Института теоретической физики в Черноголовке («семинар Ландау»). Несмотря на то что доклад обсуждался в очень дружественной атмосфере, казалось, что «такого не может быть, поскольку это невозможно». Борис Иеремиевич молча одобрил меня — я считал это поддержкой. Сейчас в названном эффекте уже никто не сомневается.

В последующие годы мною был предсказан еще более странный ааронов-бомовский эффект — спонтанный, т.е. не связанный с наличием внешнего магнитного поля, персистентный ток в мезоскопическом или наноскопическом (макромолекулярном) кольце, который еще только предстоит обнаружить или «закрыть».

Борис Иеремиевич очень внимательно и дружески относился к моей работе, иногда жестко критиковал, но я никогда не ощущал с его стороны недоброжелательности. Он, с моей точки зрения, был выдающимся организатором и непосредственным участником развития фундаментальной науки.

Вспоминается тот энтузиазм, с которым БИ пытался поставить физику низких температур на службу техническому прогрессу нашей страны. Космические исследования были одним из таких направлений. При запусках искусственных спутников Земли возникали проблемы, связанные с поведением материалов в условиях глубокого вакуума и космического холода. ФТИНТ открыл первую страницу в моделировании этих условий в лаборатории. Важно было то, что космический вакуум — это не только очень низкое давление, но и то, что движение молекул остаточного газа есть баллистический процесс, при котором длина свободного пробега частиц больше размеров космического тела. Мы быстро разобрались в теории такого поведения, и ФТИНТ стал первым разработчиком достаточно больших вакуумных камер с криогенными насосами, предназначенных для испытания космических объектов.

Поскольку вся космическая техника в то время была сконцентрирована в Москве, а технических ресурсов украинской Академии наук явно не хватало для полномасштабного проведения таких работ, Борису Иеремиевичу пришлось для «пробивания» направиться в высшие инстанции, начав с московского Института космических исследований. Этот этап запомнился в связи с тем, что мне в составе большой группы во главе с БИ пришлось ехать в Москву и делать доклад о наших исследованиях.

Борис Иеремиевич жил в прекрасное время — время хрущевской «оттепели», когда положительные стороны «коммунистической религии»: развитие науки, культуры и образования, прорывы в изучении космоса и ядерной энергетики смогли проявить себя. Создавались новые институты, возникали новые научные направления (например, молекулярная биология и генетика). Так сложилось, что это было также время важных (хотя и не столь революционных, как теория относительности или квантовая механика) открытий в физике — эффекты Джозефсона, квантовый эффект Холла, высокотемпературная сверхпроводимость, мезоскопика, сверхнизкие температуры и бозе-эйнштейновская конденсация... Успехи эти столь велики, что фактически они затормозили развитие фундаментальной науки как таковой и сделали ее лишь служительницей передовой технологии. А между тем физика субатомного мира и астрофизика, да и сама квантовая механика, нуждаются именно в фундаментальных идеях. Картина мира в целом все еще остается необъясненной. Ясно только, что путь лежит, по Гегелю, через единство и борьбу противоположностей (мира мезонов и кварков, с одной стороны, и мира галактик и нейтронных звезд, с другой). Вспомним еще о проблемах информатики, преобразования информации в живых системах и о фундаментальных проблемах вычислительной техники (в частности, физики так называемых квантовых компьютеров).

В некоторых из названных направлений физики твердого тела харьковский Физико-технический институт низких температур Академии наук УССР («веркинский институт») занимал достойное место. Борис Иеремиевич активно развивал и поддерживал исследования в области «слабой» сверхпроводимости (эффектов Джозефсона), макроскопических квантовых явлений в твердых телах и физики мезоскопических структур, сделавшие ФТИНТ одним из мировых лидеров в этих направлениях.

Под руководством Б.И. Веркина и (или) при его непосредственном участии были выполнены важные, а в ряде случаев и основополагающие научные открытия. Ученым ФТИНТ принадлежит первое в мире экспериментальное обнаружение джозефсоновского излучения из сверхпроводящих туннельных контактов; создание теории джозефсоновских сверхпроводящих структур с прямой проводимостью (теория Кулика—Омельянчука); обнаружение и развитие методов фононной спектроскопии твердых тел с помощью микроконтактов (микроконтактная спектроскопия Янсона); создание основополагающих направлений мезоскопической физики, основанных на дискретности заряда в малых частицах и квантовании магнитного потока (персистентных токах) в малых кольцах.